Справка: Владимир Васильевич Куров родился 10 марта 1947 года в Комсомольске-на-Амуре, с 1952 года живет в Ульяновске. Воспитанник ульяновского хоккея, в 1958 году начал играть в детской команде «Динамо». В период с 1962 по 1965 годы играл в клубной команде «Динамо», затем в юношеских командах «Волги». С лета 1965 года в команде мастеров «Волга». Нападающий, 168 см, 63 кг. В 1967 году ему было присвоено звание «Мастер спорта СССР». В «Волге» отыграл 15 сезонов — по 1980 год. Также играл в командах «Локомотив» Иркутск 1981 и 1982, «Старт» Ульяновск 1983 и 1984, играющий тренер команды «Строитель» Усть-Илимск 1984/85. В чемпионатах СССР сыграл 369 матчей, забил 189 мячей (в «Волге» 352 матча 186 мячей — второй показатель в общем списке бомбардиров команды). Серебряный (1972 год) и дважды бронзовый (1976 и 1977 гг.) призёр чемпионатов СССР, победитель Спартакиад народов РСФСР 1966 и 1970 годов, чемпион РСФСР 1980 года в составе «Локомотива», чемпион СССР среди юношей 1965 и 1966. В 1976 году вошёл в список 22 лучших игроков сезона. Хорошо играл в хоккей на траве. До 1980 года играл в составе «Волги» на травяном поле. Мастер спорта СССР. Чемпион (1970, 1971 и 1974 гг.), второй (1972 и 1976 гг.) и третий (1975 год) призёр чемпионатов СССР по хоккею на траве, участник чемпионата Европы 1970 года в Бельгии. Неплохо играл в футбол. В сезонах 1968 и 1969 играл полузащитником в «Волге». Тренерской деятельностью начал заниматься ещё будучи действующим игроком. Работал тренером с детскими командами ульяновских спортивных школ «Волга», «Мотор», ЦСП. С 1987 по 2002, с перерывами, на руководящих должностях (тренер, главный тренер, начальник команды) в команде мастеров «Волга» по хоккею с мячом. Входил в тренерский штаб «Волги-2″, тренировал детско-юношеские команды области и сборную ветеранов Ульяновской области. Внёс значительный вклад в развитие хоккея с мячом в Ульяновске. При его участии „Волга“ стала третьим призером чемпионата России 1997, чемпионом СССР среди юношей 1983.
В феврале 2016 года корреспондент интернет-портала „Ульяновские лица“ Николай Андреев взял интервью у Владимира Васильевича. Приводим воспоминания ветерана симбирского хоккея полностью.
Один из лучших исполнителей ульяновской „Волги“, Владимир Куров отличался не только высоким индивидуальным мастерством, но и превосходной игрой в пас. Нестандартное игровое мышление, ловкость и филигранная техника позволили ему стать одним из самых заметных спортсменов за всю историю ульяновского хоккея с мячом.
Владимир Васильевич, вы родились в Комсомольске-на-Амуре. А как оказались в Ульяновске?
Действительно, в Ульяновск я переехал в пятилетнем возрасте. В Комсомольске-на-Амуре наша семья жила прямо напротив „Амурлага“, где мой отец познакомился с известным футбольным и хоккейным тренером Николаем Старостиным. В конце 40-ых годов Старостина вызвал в Москву Василий Сталин, чтобы тренировать команду ВВС. С ним поехал и мой отец. Жили они на даче самого Сталина. Со временем команда ВВС под руководством Старостина начала обыгрывать „Динамо“, что пришлось не по душе покровителю этой команды Лаврентию Берия. Начались гонения на Николая Петровича. Решено было спрятать его в Ульяновске, благо, в местном КГБ нашелся любитель футбола. Жил Старостин в крохотной комнатке в подвале одного из домов на улице Карла Маркса, где раньше была гостиница „Россия“. А прописали его в поселке Мостовая, потому как в черте города жить ему было нельзя.
В Ульяновске Старостин создал команду „Динамо“, но потом уехал в Москву, оставив моего отца продолжать свое дело. В итоге отец организовал здесь футбольную и хоккейную команды, даже „шайбой“ занимался. По его приглашению из Хабаровска приехали первые мастера спорта ульяновской „Волги“: Сергей Эдукарьянц, Василий Лацейко, Михаил Медведев, Николай Гунин. Потом под руководством отца выросла и целая плеяда местных спортсменов: Олег Плотников, Владимир Монахов, Леонид Бутузов.
А как вы оказались в хоккее с мячом?
Я в детстве, чем только не занимался, при этом одним лишь спортом увлечения мои не ограничивались: я и выпиливанием увлекался, рисовал неплохо. Было время, даже на бокс ходил, пока по носу не получил (смеется). Многие из моих тогдашних друзей известными спортсменами стали. Например, во дворе у меня жили будущий заслуженный тренер России по борьбе Василий Степченко, борцы братья Вразовские.
Но все-таки главной страстью местных мальчишек были футбол и хоккей. Бывало, только где-то лужица какая замерзнет или речка леденеть начнет — мы сразу туда, на коньках кататься. Под лед проваливались частенько, не без этого. А коньки знаешь как осваивали? Раньше улица Ленина была более покатой, и по ней ездили телеги с лошадьми. Так мы за телегу клюшкой зацепимся и едем! А обратно уже на своих двоих. В юношестве все свое внимание уже целиком направил на хоккей. К тому времени у нас была команда класса „А“, и по регламенту при ней должна была быть группа подготовки молодых хоккеистов.
Не секрет, что с хоккейной экипировкой в то время было сложно. Как выкручивались?
Проблема очень большая была, причем не только у детских команд. Щитков, например, вовсе не было, или были, но очень плохие. Так, на приборостроительном заводе нам ребята делали металлические пластины, мы просверливали в них дырки, пришивали или наклеивали поролон. И это в команде мастеров! О детском хоккее уж и говорить нечего. Бывало, и отец помогал — приносил нам клюшки, мы ими во дворе играли.
Когда к вам пришел первый серьезный успех?
В 1961 году на первенстве РСФСР среди юношей, где в составе сборной области я занял первое место. Тогда ульяновская команда выиграл турнир во второй раз подряд. Следующее „золото“ я завоевал в 1965 году, когда состоялся первый официальный чемпионат СССР среди клубных юношеских команд. В том нашем составе все были ростом метр с кепкой, высоким был только Женька Ворсин. И когда мы приехали на финальный этап соревнований в Архангельск, все смеялись над нами: мол, куда вам, играть-то наверно не умеете. А в результате мы всех „в одну калитку“ обыграли! Там все в шоке были. Но все-таки команда у нас была очень сильная: Сверков, Ворсин, Рушкин, Кушнир, Малявкин, Гаврилов.
Можно сказать, что эта победа открыли вам дорогу в команду мастеров?
Конечно. Еще годом ранее мы стали вторыми среди юношей, и уже тогда молодежь начали привлекать на сборы с командой мастеров. Тогда же „Волга“ проиграла в товарищеском матче сборной Швеции, и команду сильно „подсократили“, что открывало молодым игрокам дорогу в основной состав. С тех пор нас начали наигрывать уже конкретно, и в коллектив влилась та самая плеяда хоккеистов, которая выиграла в 1972 году серебряные медали чемпионата СССР.
Дебютировал я в команде мастеров, кажется, в 1966 году. Первый свой матч уже не вспомню, да и сезон тот я проводил в основном на скамейке, лишь изредка выходя на замену. Зато в следующем году удалось закрепиться в основном составе, и заканчивал я его уже в звании мастера спорта.
Наверное, уверенности вам добавил успех на Спартакиаде в 1966 году?
Да, тогда в Ульяновске проходил финал Спартакиадного турнира среди спортсменов не старше 20 лет. Групповой этап особых проблем нам не доставил, но финальная игра против Иркутска выдалась очень сложной. Команда у них была хорошая, особо запомнился вратарь — играл просто классно. Но при поддержке родных трибун мы все-таки вырвали победу.
Запомнилось вот еще что: тогда по настоянию болельщиков было решено провести товарищеский матч между молодежью 46-го года и основным составом „Волги“. Мы к тому времени уже вместе с мастерами тренировались, поэтому они знали, чем это пахнет (смеется). Матч получился очень интересным и упорным, в итоге сыграли мы 7:7. Но „старики“, конечно, жёстко действовали, что там говорить. Обидно им было молодежи проигрывать, поэтому где-то подталкивали, провоцировали — не без этого.
В 1970 году вы выиграли уже взрослую Спартакиаду. Поделитесь, как она для вас сложилась. Вы ведь играли в Ульяновске — помните ажиотаж того матча?
На том турнире интересная история приключилась. Команды разделили на две подгруппы, и москвичи старались сделать так, чтобы в финале им досталась команда Московской области, составленная из игроков „Зоркого“. Но в итоге ничего у них не получилось: в главном матче сошлись мы и свердловчане.
Финал играли на Заволжском стадионе „Волга“. К игре готовились очень ответственно: на установке разобрали все сильные стороны Свердловска, вплоть до того, в какую сторону Коля Дураков защитника обыгрывает. Поначалу гости получше выглядели, но потом и мы их прихватили. В итоге матч остался за нами. Что тогда на трибунах творилось! Впервые я такое видел — стадион битком был, яблоку упасть негде.
Сейчас болеют уже не так, как раньше?
Не так, да и народа на хоккей в мое время ходило больше, чем сейчас. Вспоминается 1972 год, когда домашний матч с алма-атинским „Динамо“ решал, попадем ли мы в призовую тройку. В тот день на центральном стадионе „Труд“ не было ни единого свободного места, люди залезали на крыши соседних зданий и смотрели матч оттуда. Даже на „Контакторе“ пооткрывали все окна и наблюдали за хоккеистами. Но мы тогда и играли здорово. А сейчас смотришь на некоторых игроков — пешком по полю ходят. Ну кто на таких придёт смотреть? Раньше мы все-таки больше отдавались игре. Знаешь, что против тебя великие мастера играют — Дураков, Осинцев, — но ты бежишь, догоняешь, стараешься.
Из крайнего нападающего в центрального вас перевели после Спартакиады?
Да, году, наверное, в 72-м. Монахов, который играл раньше в центре, уехал выступать за сборную, и меня перевели на его позицию. Уже потом я узнал, что Вячеслав Дорофеев подходил к Эдукарьянцу и говорил, что ему приятно играть со мной на этой позиции. Так я в центрфорвардах и остался. А на мое место, кстати, взяли Николая Афанасенко. В первой же игре я ему пару хороших пасов выдал, он забил и закрепился в составе.
Вы быстро освоились на новой позиции?
Да и осваиваться не надо было — в юношах я всегда в центре выходил. На пятачке всегда мог троих-четверых запросто обыграть, поэтому проблем особых не было. Монахов тоже на этом месте отлично действовал, за счет коньковой подготовки и огромной скорости. Но он все-таки был индивидуалистом и в пас играл редко. Под него люди подстраиваются, а он не отдает. Дорофеев из-за этого часто злился. Благодаря ему, кстати, команда начала играть в более комбинационный хоккей. Слава всегда умел игру организовать, вовремя передачу отдать.
В 1970 году вы дебютировали, и сразу стали чемпионом страны по хоккею на траве. Как к этому новому виду спорта относились спортсмены и болельщики?
Никак. В то время это была „обязаловка“ для каждой команды Высшей лиги, так у нас в стране собирались развить этот олимпийский вид спорта. Но при этом инвентарем спортсменов не обеспечивали: не было ни клюшек, ни мячей, ни защиты. Поля были отвратительные, денег игрокам не платили. Бывало, приходилось клюшки и мячи в сборной воровать, чтобы дома можно было нормально тренироваться. Естественно, что особого интереса этот вид спорта ни у кого не вызывал.
Тем не менее, „Волга“ трижды — в 1970, 1971 и 1974 годах — завоевывала звание чемпиона страны. Какая из этих побед вам особо запомнилась?
Наверное, это чемпионат 1974 года. Тогда особого желания играть уже ни у кого не было. Ну, а что, ни копейки мы за это не получали, а играли круглый год без выходных и отпусков. Но на предсезонных сборах я собрал ребят, призвал их постараться и в последний раз выиграть чемпионат. Они меня поддержали. Турнир мы начали хорошо, шли на первом месте. И на решающей игре с Алма-Атой у нас ЧП случилось — Миша Тонеев „загудел“. Мы срочно всей командой собрались и так его застыдили, что на следующий день он выиграл нам игру. В то время у нас, кстати, целая система была: за нарушение режима игроку назначался денежный штраф, но если мы выигрывали ответственный матч, то Эдукарьянц провинившихся „амнистировал“ и можно было штраф не платить.
С хоккеем на траве связана ваша первая поездка за рубеж: в 1970 году в составе национальной команды вы выступили на чемпионате Европы в Бельгии. Поделитесь впечатлениями от той поездки.
Надолго запомнилась церемония открытия турнира: все было очень торжественно, нас приветствовали король и королева, каждому пожали руку. Было очень приятно.
Первый матч мы играли на шикарном главном стадионе. Поле было как ковер. Правда, мы его тут же испохабили (смеется). Все-таки вид спорта для нас был новый, и хорошей техникой никто не отличался. В итоге после той игры нашу сборную отправили на самые дальние поля, где условия были уже совсем не
А как у вас складывалось со сборной по хоккею с мячом?
Меня несколько раз вызывали на сборы, и проявлял я себя там хорошо: на разборах мне всегда ставили хорошие оценки, да и голы я забивал регулярно. Но дело в том, что наигрывали меня на то место, где играл Валера Маслов. Естественно, что шансов попасть в состав практически не было. Может, если бы в „Динамо“ перешел, Трофимов (тренер сборной СССР и московского „Динамо“) меня и взял бы. Мне ведь не раз предлагали.
Почему не приняли предложение?
Я рано женился, появился ребенок. Как тут уедешь. Да и не тянуло меня никуда, хотя предложения поступали регулярно.
В 1972 „Волга“ завоевала серебряные медали чемпионата СССР. Как думаете, за счет чего удалось добраться до второго места?
Тогда мы были на пике своей спортивной формы, да и понимали друг друга уже с полуслова. Мы весь сезон отыграли здорово, практически без спадов. Более того, мы и следующие пару лет могли добраться до наград, но не сложилось.
Как считаете, могла команда в том сезоне стать чемпионом?
Наверное, мы все-таки не были готовы к чемпионству, прежде всего, психологически. Задача тогда ставилась попасть в медали, мы ее выполнили, и где-то, как мне кажется, нам не хватило чемпионского настроя.
Были команды, против которых „Волге“ было играть особенно тяжело?
Нам всегда трудно давался калининградский „Вымпел“. Почему — не знаю. Команда неплохая, но высоко никогда не котировалась. Играли они всегда от обороны, вязко, и никак у нас не получалось с ними сладить. Мы даже проигрывали в гостях 1:0.
И болельщики калининградские запомнились особо. Была такая история: играли мы с „Вымпелом“ в гостях, и за него пришли болеть фанаты московского футбольного „Спартака“. Их человек 500 на трибунах стояло, все в красно-белых шапках. Так они такие речёвки выкрикивали, которых мы в жизни не слышали. Например: „Волга“, „Волга“, атакуй, все равно получишь… шайбу, шайбу!» или «Волга», «Волга», голубые дали, только эти дали мы кое-где видали!". В итоге первый тайм мы проиграли 1:0. Эдукарьянц в раздевалке ходил злой, мы все тоже на взводе. Останавливается он напротив меня и говорит: «Ты играть сегодня будешь?». Я отвечаю: «Сергей Макарович, да как тут играть, я зрителей слушаю!». Всей командой тогда смеялись, как разрядка для нас была. В итоге вышли на второй тайм и выиграли матч.
Вратари «любимые» были?
Для меня не было. Это они меня все не любили. Удар у меня был средней силы, но бил я всегда на полуметровой высоте, где вратарю мяч достать тяжелее всего. Постоянно отрабатывал это на тренировках, и когда на игре выходил на ворота, то всегда бил в дальний угол впритирку со штангой.
Слёту тоже здорово бил. У нас как обычно бывало: Миша Тонеев или Коля Афанасенко пройдут по краю и со всей силы прострелят, а я из-под защитника выскочу, клюшку подставлю — и гол. Ни один вратарь на такой мяч не успеет среагировать.
Были среди ваших соперников особо грубые игроки?
Были, я их «садистами» называю. В Хабаровске случай был: выходил я один на один с вратарем, а мне Биктогиров клюшкой сзади по лицу заехал. Пока меня несли к медикам, Миша Тонеев пенальти забил. Мне три или четыре шва наложили, до сих пор шрам на подбородке остался. Потом они к нам на ответную игру приехали, я Биктогирова тоже «нечаянно» клюшкой зацепил — ему семь швов наложили. И после этого меня никто уже не трогал. В то время если о себе не заявишь, заклюют потом.
Был у вас фирменный финт?
Фирменного никогда не было. Я смотрел, что делает защитник, и старался делать все наоборот. Поэтому и говорили про меня часто, что непредсказуемый игрок. Конечно, много было в запасе хитростей, но все зависело от защитника — смотришь на него и делаешь так, чтобы ему было неудобно.
Это приносило свои плоды — у вас на счету 188 мячей за «Волгу». Какой из них запомнился особо?
Самый памятный гол случился в матче с красногорским «Зорким» в сезоне 76−77. Тогда для нас решалась судьба «бронзы», и надо было побеждать с разницей в три мяча. Поначалу счет был равным 1:1, но под занавес тайма я вывел команду вперед. Помню, Кушнир прошел с левого края и сделал сильный прострел, вот я слёту и забил. В итоге тот поединок мы выиграли со счетом 6:1. Красивых голов у меня было много, но этот запомнился тем, что стал переломным.
С кем из ваших партнеров вам было приятнее всего играть?
Со Славой Дорофеевым и Толей Рушкиным — они никогда паса не жалели. Когда шел с ними в атаку, всегда мог и в «стенку» сыграть, и передачу отдать.
Какая из трех медалей чемпионата СССР запомнилась вам особо?
Наверное, все-таки серебряная. Дело в том, что в середине 70-х, год я уже точно не вспомню, я попал в аварию, получил тяжелую травму и не играл почти полгода. Долго восстанавливался, и даже после выздоровления больное колено время от времени давало о себе знать. Это немного смазало впечатление от того периода моей спортивной карьеры.
В той аварии я раздробил колено на 16 осколков. Хирург мне тогда сказал: «Я все сделаю, чтобы ты ходил, но играть ты больше не будешь». Меня прооперировали, это было в сентябре. А уже в начале января я принес доктору пропуск на матчи «Волги». Надо было видеть его лицо, он признался, что впервые с таким сталкивается. Потом потащил меня в отделение и начал мои снимки пациентам показывать. «Смотрите, у этого человека колено было разбито на кусочки, — говорил он им. — А сейчас он уже в хоккей играет!».
Возможно, именно травма повлияла на то, что вы довольно рано завершили карьеру игрока?
Сыграло роль и отношение ко мне в Ульяновске. Я много лет отыграл за родной клуб, не покидал его даже в свои лучшие годы, хотя предложений было много. Так вот пообещало мне руководство «Запорожец» выдать. Год не давали, два, три. Так я ничего и не получил. Зарплата была просто смешной — в других командах получали по 400−500 рублей, нам платили по 160. А у меня уже возраст всё-таки, семья, дети. В итоге подал я заявление и ушёл из команды. Взяли меня директором спортшколы по хоккею с мячом, проработал там месяца три, потом детей ушёл тренировать. В 1980 году мне позвонил Олег Катин из Иркутска, предложил поработать играющим тренером в местном «Локомотиве», чтобы помочь клубу выйти в Высшую лигу. Я согласился.
Чем вам запомнилось время, проведенное в Иркутске?
Отношение к хоккеистам там совсем другое. Несмотря на то, что команда выступала в первой лиге, игрокам и тренерам платили в разы больше, чем в Ульяновске, не было проблем с экипировкой, у клуба был стадион со всем необходимым. Игрокам выдавали и гражданские костюмы, и самую лучшую по тем временам спортивную одежду: куртки «аляски», сурковые шапки, кроссовки. Хоккеистов обеспечивали жильем, машинами. За 16 лет в «Волге» я такого не видел.
В такой команде можно было и задержаться…
Я помог «Локомотиву» выйти в Высшую лигу, а на второй год мне позвонили из Ульяновска и позвали тренировать команду по хоккею на траве. Меня из Иркутска не отпускали, уговаривали остаться. Но в Ульяновске у меня жена, двое сыновей росли. Я вернулся, меня назначили тренером, но через три месяца уволили те же люди, что и позвали. Посчитали, что я предатель, раз уехал в Иркутск.
Тем не менее, на этом ваша тренерская карьера не закончилась?
Одно время работал тренером «Волги», но тогда грянул скандал с Кубком Федерации. Этот турнир не нужен был ни нам, ни другим командам. Групповой этап мы выиграли, но на финал в Новосибирск никто ехать не хотел. В итоге полетели туда молодежным составом, и, само собой, хабаровчане нас легко обыграли. Начали искать виноватых, нас с Наумовым вызвали «на ковер». Меня уволили, посчитав, что как тренер я не справился со своей задачей.
Года три назад меня попросили помочь с молодежной командой «Волги». Два года подряд мы выигрывали бронзовые медали, первый раз в Архангельске, второй — в Новосибирске. Считаю, что это очень хороший результат, так как в других коллективах многие ребята уже в «вышке» играли. У нас тоже были несколько заиграны, но, по сравнению с другими, они все-таки были послабее: тактической грамотности не хватало, коньковая и техническая подготовка оставляли желать лучшего. Но я считаю, что за три года мы с Сережей Евдокимовым их подтянули, и многие сейчас играют уже в основной команде.
С молодежью мне очень нравилось заниматься, и у меня есть воспитанники, которые до сих пор меня помнят и хорошо ко мне относятся.
Вы ведь работали и с детьми. По-вашему, в каком состоянии сейчас детский хоккей?
Считаю, что детские спортшколы у нас работают безобразно, в том числе и по хоккею с мячом. Ребятишки есть хорошие, но подбор тренеров хотелось бы видеть лучше. Не могу сказать, что специалисты там работают плохие — они любят свое дело. Но тренировать они могут только ребят до 10 лет. Дальше нужен человек, который прошел серьезную школу, знает хоккей от и до, хорошо знаком с судьями и тренерами. Хорошо, что сейчас хотя бы с деньгами и экипировкой проблем нет, да и ледовый дворец построили — это серьезное подспорье.
Хоккей с мячом сильно изменился за последние годы?
Сейчас стали играть в шведский хоккей, который я не могу и не хочу понимать. Шведы взяли у нас много хорошего, мы же переняли только плохое. Раньше мы всегда отлично играли в пас, и соперники не знали, что с этим делать. Сейчас же хоккеисты все больше предпочитают действовать индивидуально.
Возросли скорости, спортсмены стали более подготовленными физически. Хотя я бы не сказал, что они серьезно выигрывают у тех, кто здорово бежал в наше время, например, у того же Измоденова. К тому же мы играли все 90 минут, без замен. Если тебя сажали на лавку, значит, плохо играешь. Сейчас же хоккеисты меняются чуть ли не каждые пять минут.
В техническом плане, я думаю, мы были посильнее. У нас нельзя было мяч ловить телом или коньком, мы на лету почти все мяч ловили. А сейчас смотрю на хоккеистов, они часто мимо мяча промахиваются. Это говорит о слабой технической подготовке.
Владимир Васильевич, оглядываясь назад, довольны ли вы тем, как сложилась ваша спортивная судьба?
Я доволен. Может, был немного скомканный конец, но я все равно рад, что все сложилось так, как есть. Ни о чем в своей жизни не жалею.
